Как известно творчество Ф.М.Достоевского было направлено на постижение тайны личности человека. Он об этом писал своему брату Михаилу: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время, я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком».
В своих стремлениях постигнуть тайну человека, Достоевский, не обращался к европейской философии рационализма, идущей от Аристотеля до Декарта. Начиная с эпохи Просвещения 18 века человека рационализм понимал, как существо произведенное от природы, социальной среды, государства, нации, той или иной идеологии.
«Человек есть политическое животное, провозгласил Аристотель. Было очевидно, что европейская философия не способна постигнуть тайну личности человека, его духовную природу. Поэтому в своих исследованиях и в своем творчестве Ф.М. Достоевский опирался на библейскую традицию, для которой тайна человека сосредоточена в его сердце — «сокровенном сердце» человека. Сердце в Священном Писании есть средоточие всей телесной и духовной жизни человека. Все, что приходит человеку на ум или на память — всходит на сердце.
Сердце есть та таинственная глубина, на которой происходит встреча человека с Богом — божественным Логосом. «Чистые сердцем Бога узрят». В Новом Завете сердце сеть орган Богообщения. «Христос вселяется верою в сердца наша» по словам ап.Павла.
Тайна сердца в частности состоит в том, что оно может быть источником доброй или злой воли. В Священном Писании говорится о том, что есть сердце лукавое, сердце суетное, сердце неразделенное, даже звериное. Согласно Евангелию из глубин сердца человеческого исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства (Марк 7, 21).
Поэтому мы молимся обращаясь к Богу «сердце чисто сожижди во мне Боже, и дух прав обнови во утробе моей». Вот почему в Библии в Притчах Соломоновых говорится: «Больше всего оберегаемого оберегай свое сердце, ибо от него исходит жизнь» (Притчи 4, 23). При этом в Священном Писании также говорится, что тайна сердца открыта лишь Богу. Эту библейскую философию сердца Достоевский развивал в своем творчестве. Он раскрывает тайны сердца через судьбы своих героев. В итоговом романе «Братья Карамазовы» Дмитрий в исповеди своего горячего сердца высказывает библейскую мысль о том, что сердце это поле духовной битвы, где дьявол с Богом борются («тут Дьявол с Богом борются, а поле битвы сердца людей»).
Оказывается, что сердце как духовный центр личности расколото в человеке грехопадением и в результате в нем стали уживаться как идеал Мадонны, так и идеал Содома. Метафизическая природа сердца человека по мысли Достоевского стала антиномичной. Это открытие Достоевский излагает устами героя. «Перенести я при том не могу, говорит Дмитрий, что иной высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским, в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину горит, как и в иные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил». Судьба героев Достоевского, зависит от того, кто победит в их сердцах. Герои гордые сердцем: Свидригайлов, Ставрогин, Федор Павлович Карамазов приходят к отрицанию Бога и бессмертия. Своеволие, бунт и сладострастие побеждает в их сердцах идеал Мадонны, и ведут их к гибели. Есть и другие герои у Достоевского, которые готовы принять искупительные страдания на земле, лишь бы спасти свою душу от гибели, вывести из ада. Достоевский показывает нам таких героев в лице Раскольникова, Дмитрия Карамазова. «Страдания принять и искупить себя им, вот что надо» — советует Раскольникову Соня (София — премудрость). Страдания, которые посылаются Дмитрию Карамазову проведением Божием, спасают его от своеволия и сладострастия, которые владеют его сердцем. Они открывают ему христианский смысл жизни, он принимает посланные ему искупительные страдания. «Никогда, никогда не поднялся бы я сам собой! Но гром грянул, принимаю муку обвинения и всенародного позора моего, пострадать хочу и страданием очищусь!». Достоевский утверждал и проповедовал, что только во Христа и бессмертие души является истинным смыслом и целью жизни человека, да и всего человечества. «Уничтожь в человечестве веру в бессмертие, в нем тотчас же иссякнет не только любовь, но всякая живая сила, чтобы продолжать мировую жизнь», — утверждает Иван Карамазов.
Читать еще: К чему снится вязать по соннику.
«По-моему, Христова любовь к людям есть в своем роде невозможное на земле чудо», — говорит Иван своему брату Алешу, соблазняя его. Полагая своим умом и гордым сердцем, что Бога нет и все дозволено. Не случайно черт говорит ему: « Мы с тобой одной философии» — и это философия гордого сердца. Достоевский противопоставляет бунтующему Ивану смиренного сердцем человеколюбца Алешу. Он верит, что путь к Царству Божию хранится в сердце старца Зосимы. «Все равно, он свят, в его сердце тайна обновления для всех, та мощь, которая установит наконец правду на земле, и будут все святы и будут любить друг друга, и не будет не богатых не бедных, ни возвышаюшихся, ни униженных, а будут все как дети Божии и наступит настоящее царство Христово», — вот о чем грезилось сердцу Алеши — пишет Достоевский. Герои Достоевского, начиная от Сони Мармеладовой и князя Мышкина до Алеши Карамазова и старца Зосимы несут в своем сердце образ Христов через смиренную любовь к ближнему. В отличие от своевольной гордой плотской любви, которая является мучительной страстью и ведет к преступлению, как это происходит между Рогожиным и Настасьей Филипповной. Напротив, смеренная, кроткая и жертвенная любовь, по своей природе любовь спасает (Соня спасает Раскольникова). Эту смиренную любовь проповедует старец Зосима: «Взять ли силой или смиренной любовью?». Всегда решай: «Возьму смиренною любовью» — решиться так раз и навсегда и весь мир покорить возможешь. Смирение любовное — страшная сила, изо всех сильнейшая, подобно которой нет ничего».
В проповеди смиренной спасающей любви старца Зосимы Достоевский воплощает идею «милующего сердца» преподобного Исаака Сирина, которая любит и милует всех и всю тварь Божию и плачет о ее спасении.
В лице старца Зосимы, Достоевский становится проповедником философии милующего и смиренного сердца, способного спасти мир. Это образ той любви, который заповедовал нам Христос в Евангелии: «Научитесь от меня, ако кроток и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим».
Часто русскую религиозную философию называют «философией сердца». В отличие от европейской философии Декартовского рационализма («мыслю, следовательно, существую»), философии жизни Ницше («Человек — это воля к власти») и философии экзистенциализма (Сартр «Человек обречен на свободу») русская философия не антропоцентрична, а христоцентрична или теоцентрична. Она являлась путеводительницей к вере во Христа как мере всех вещей. «Направление философии зависит в первом начале своем от того понятия, которое мы имеем о пресвятой Троице», — писал И.Киреевский. Исходя из библейских и святоотеческих представлений о человеке как образе и подобии Божием, русские мыслители 19 и 20 веков обращались к душе и сердцу, видя в них духовно-религиозные основы жизни человека. Одним из известных русских религиозных мыслителей 20 века стал И.А. Ильин. Философию Ивана Ильина часто называют философией «поющего сердца». В своей одноименной книге «Поющее сердце» Ильин писал: «И все великое и гениальное, что было создано человеком — было создано из созерцающего и поющего сердца». Человечество, по его мнению, за последние два века, порвав с верой во Христа, попыталось создать культуру без веры, без сердца, без созерцания, без совести. И поэтому в 20 веке произошли катастрофы, войны, революции, крушение духовной культуры и создание материалистической цивилизации. И сегодня мы живем в эпоху бессердечной культуры, сердце и связанная с ним любовь изгнаны из современной жизни. «Великая беда современного человека, что он утратил искренность сердца». И.А. Ильин стал проповедником русского православного Возрождения. Как мыслитель он верил и утверждал, что русское возрождение должно начаться из любящего и поющего сердца. «Русская идея есть идея сердца. Идея созерцающего сердца. Сердца, созерцающего свободно и предметно: и передающего свое видение воле для действия и мысли для осознания и слова. Вот главный источник русской веры и русской культуры. Вот главная сила России и русской самобытности. Вот путь нашего возрождения и обновления». Русская идея, по мнению Ильина, утверждает, что главное в жизни есть любовь и что именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа. Эту идею русско-славянская душа издревле и органически предрасположенная к чувству, сочувствию и доброте, восприняла исторически от христианства: она отозвалась сердцем на Божие благовестие, на главную заповедь Божию и уверовала, что Бог есть любовь». В своей книге «Поющее сердце» Ильин утверждал, что царство Божие внутри нас появляется, когда мы обладаем поющим сердцем. «Есть только одно истинное счастье на земле — пение человеческого сердца. Сердце поет, когда оно любит, оно поет от любви, которая струится живым потоком из некой таинственной глубины и не иссякает и тогда, когда приходят страдания и муки. Тогда все остальное в жизни является не столь существенным: тогда солнце не заходит, тогда Божий луч не покидает душу, тогда Царство Божие вступает в земную жизнь, а земная жизнь оказывается освещенной и преображенной. А это означает, что началась новая жизнь, и что человек приобщился к новому бытию». В конце своей главной, вероятно, книги И.А. Ильин подытоживая ее, писал: «Человек с поющим сердцем есть остров Божий, его маяк, его посредник. Итак, на Земле есть только одно истинное счастье, и это счастье есть блаженство любящего и поющего сердца: ибо оно уже прижизненно врастает в духовную субстанцию мира и участвует в царствии Божием».
Читать еще: Базаров история героя. Образ евгения базарова
…Поле битвы – сердца людей.
Уж не знаю почему, прочитав дневник «И я полностью согласен», вспомнила эту фразу из книги Достоевского.
Красота! Перенести я притом не могу, что иной, высший даже сердцем человек и с умом высоким, начинает с идеала Мадонны, а кончает идеалом содомским. Еще страшнее, кто уже с идеалом содомским в душе не отрицает и идеала Мадонны, и горит от него сердце его и воистину, воистину горит, как и в юные беспорочные годы. Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил. Что уму представляется позором, то сердцу сплошь красотой. В содоме ли красота? Верь, что в содоме-то она и сидит для огромного большинства людей, — знал ты эту тайну иль нет? Ужасно то, что красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с богом борется, а поле битвы — сердца людей.
И классики ошибаются.. но слова эти он написал персонажу буйному с бурей в душе, который дьявола своего победил смирением.
Помните знаменитую фразу Достоевского: «Здесь диавол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей»? Несмотря на ее хрестоматийность, мне кажется, что классик не совсем прав. Точнее, эти слова допускают не совсем христианское понимание. Или совсем не христианское.
Бог не борется с диаволом. Во-первых, потому, что Сатана уже побежден. Смерть как следствие появившегося в мире зла и греха раз и навсегда побеждена Воскресением Христа. Во-вторых, Бог – Творец пространства и времени, человека и ангелов – слишком велик и могущественен, чтобы кто-то мог бороться с Ним. Творение не может бороться с Творцом как моська не способна стать соперником слону. Христианство – не дуалистическая религия, исходящая из постоянной, изначальной борьбы добра и зла, темных и светлых сил, равновеликих и поэтому постоянно пребывающих в противодействии. Мир христианина – не извечная диалектическая борьба начал инь и ян. В сотворенном Богом мире нет зла, поэтому у зла нет собственной природы. Говоря философским языком, зло неонтологично. Зло – это отсутствие добра или видоизмененное добро. (Может, поэтому говорят, что наши недостатки – продолжение наших достоинств?) Зло всегда – попытка паразитировать на добре, изменить добро. Как когда-то змей соблазнил жену Адама, исказив первый завет Бога и человека словами: «Подлинно ли сказал Бог, не ешьте ни от какого дерева в раю?» Змей лгал, его ложь удалась, и с нарушением завета добра в мир вошло зло. Но боролся диавол-змей не с Богом. Он боролся с человеком.
Сама мысль о борьбе диавола с Богом для христианина абсурдна. Особенно хорошо это видно в евангельском эпизоде искушения Христа в пустыне. Когда диавол предлагает Иисусу все царства мира, если Тот поклонится ему, Христос отвечает искусителю: «Отойди от меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи». В славянском переводе Евангелия от Матфея эта фраза звучит так: «Иди за мною, сатано: писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися, и тому единому послужи». С языковой точки зрения русский текст более точен, а славянский является калькой с греческого и искажает смысл фразы (буквально: иди по направлению «за меня»). Но в каком-то смысле эта языковая неточность более жестко указывает на реальное положение вещей – на невозможность диаволу искусить Бога, на несоизмеримую «разность в весовых категориях». Недаром толкователи Библии традиционно отмечают, что в искушении в пустыне Христос отвергает все те соблазны, на которые в свое время прельстилась Ева: соблазн духа, души и тела.
Читать еще: Аниме комедия про парней. Комедия
А вторую часть фразы («написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи») можно истолковать не только как то, что Христос пришел послужить Богу, но и как то, что сам сатана, вместо бесплодных попыток искусить Спасителя, должен ему покориться и ему служить.
Повторяю, диавол не борется с Богом, потому что в этой борьбе он обречен. Он может бороться только с нами и побеждать нас. Но если мы выберем Победителя, а не побежденного, то, по мере продвижения по пути к Добру, сердце наше все больше будет превращаться из поля битвы в эдемский сад.
Достоевский. Перезагрузка
К 190-летию со дня рождения Ф. М. Достоевского
По крайней мере, что любая красота спасительна. И реплика одного из героев романа «Идиот» никак не может подтвердить обратного.
Правда в другом: для Достоевского вопрос красоты действительно был главным вопросом жизни и творчества. В каждом его романе ясно и последовательно ставится вопрос об идеале, поскольку красота и идеал для писателя в каком-то смысле — синонимы. И если мы внимательно прочитаем размышления и диалоги, посвященные красоте, то обнаружим, что для Достоевского одной-единственной красоты не существует. К сожалению, их две. И наиболее рельефно о сосуществовании и борьбе этих двух эстетик, двух идеалов сказано в романе «Братья Карамазовы»:
(«Братья Карамазовы», Кн. З, гл. III).
Итак, устами своего героя писатель предельно четко обозначал свою позицию (которую в разных формах высказывал многократно): в мире существуют две красоты — та, которую Дмитрий Карамазов называет «идеалом содомским», то есть эстетика зла и эстетика греха. И параллельно существует «Мадоннин» идеал — образ Богородицы, красота святого в человеческой жизни. Два этих идеала одновременно и смешаны в человеческой душе, и непримиримы.
Каждое произведение Достоевского — картина этой борьбы истинной красоты и антиэстетики. Но в отличие от Булгакова, вряд ли можно Достоевского заподозрить в дуализме, в идее равенства и вечного соприсутствия добра и зла как двух стихий. Не верит Достоевский в самостоятельную и вечную миссию зла. Каждый его роман — это выбор в пользу идеала Мадонны, богородичного, Христова. И в дневниках писателя сказано определенно и четко, какой идеал победит: «Мир станет красота Христова».
В это он верил, Христу — веровал. За соответствие красоте Божьей боролся. Свидетельство тому можно увидеть в судьбе самого Достоевского — в его борьбе со страстями, в удивительной его кончине под чтение Евангелия. В истории его любви, в его очень сложном поиске правильного пути в жизни. А можно взять произведения Достоевского — и на примере этих произведений увидеть то же самое. Потому что в Достоевском нет разрыва между главными жизненными и творческими целями.
Источники:
http://maxpark.com/community/8/content/2363759
http://azbyka.ru/znakomstva/blogs/0/197065
http://foma.ru/dostoevskij-perezagruzka.html