Другие названия: Рип ван Уинкль; Рип Фан-Винкль; Странное приключение
Рассказ, 1819 год
Язык написания: английский
Перевод на русский: М. Гершензон (Рип ван Винкль), 1937 О. Холмская (Рип ван Винкль), 1946 А. Бобович (Рип ван Винкль, Рип ван Винкль. Посмертный труд Дитриха Никкербоккера), 1954 М. Мельниченко, Н. Конча (Рип ван Винкль), 2015
- Жанры/поджанры: Фантастика
- Общие характеристики: Приключенческое
- Место действия: Наш мир (Земля) )
- Время действия: Новое время (17-19 века)
- Линейность сюжета: Линейный
- Возраст читателя: Любой
Гуляя по берегам Гудзона, Рип ван Винкль встретил коренастого старика, который тащил на себе бочонок водки. Рип отведал сего напитка в изрядном количестве и лег вздремнуть. Последствия сна были удивительными.
Издания на иностранных языках:
Доступность в электронном виде:
kkk72, 15 мая 2008 г.
Очень хороший рассказ, настоящая классика жанра. Сама по себе идея автора сейчас не кажется такой уж оригинальной, но ведь рассказ написан 200 лет тому назад! Не могу не отметить литературное мастерство автора в описании мелких деталей происходящего, что и придает истории такую правдоподобность. Просто воочию видишь доброго но ленивого подкаблучника Ван Винкля, его сварливую женушку или старого трактирщика, который невозмутимо дымит своей трубкой, сидя под деревом. А чего стоит фраза: «Из всех режущих предметов только острый язык не тупиться а становится еще острее». И таких метких выражений в рассказе немало. Получил удовольствие, перечитав рассказ.
pontifexmaximus, 27 марта 2017 г.
Казалось бы, что нам до фантазий Вашингтона Ирвинга.
А вот допустим, что.
В один из первых дней нового 1917 года помещик Ярославской губернии действительный статский советник барон Модест Генрихович фон Винкель пытался застигнуть на месте преступления крестьян, незаконно вырубающих его лесные угодья. Внезапно на опушке он увидел человека, одетого по моде времен императора Александра Павловича. Заснув после выпитого по предложению незнакомца бокала шампанского, барон просыпается в 1937 году и по возвращении в свое имение обнаруживает там санаторий для сотрудников НКВД.
Или вот представим, что.
Парторг одной из московских швейных фабрик Семен Кузьмич Винкелев в один из дней 1977 года по служебной надобности приобрел текст только что принятой конституции развитого социализма. Присев на скамейку на автобусной обстановке, Семен Кузьмич начал в ожидании автобуса читать основной закон Страны Советов и был сражен сном уже через пять минут. Во сне ему привиделся покойный дедушка, угостивший его необычайно вкусной настойкой на апельсиновых корочках. Пробудившись от сна в 1997 году и сев в автобус, по приезде на работу вместо фабрики Семен Кузьмич обнаружил казино со стриптизом.
Таким образом, подставляя на место Рипа ван Винкля людей, которых угораздило родиться в России, мы находим почву для создания массы крайне интересных сюжетов. И ежели незадачливый лодырь из штата Нью-Йорк, проспав все события, связанные с Войной за Независимость, потом без особых хлопот вписался в постколониальное американское общество, то вот каково было бы Модесту Генриховичу и Семену Кузьмичу.
Более того, любой россиянин, сопоставляя то, что было двадцать лет назад, с тем, что есть теперь, хоть он и не спал как Рип ван Винкль годами беспробудно, никак не может понять как именно вот то самое прошлое превратилось вот в это настоящее. А представлять будущее, которое грядет через двадцать лет, и вовсе бесполезно. Порой лучше представить, что все бывшее между любыми удаленными друг от друга на значительное расстояние на ленте времени отсечками — это какой-то странный, порой забавный, порой жутковатый, предельно сюрреалистический сон.
Доктор Вова, 13 июля 2010 г.
Учитывая время написания, рассказ можно отнести к первым опытам жанра хроноопера или путешествий во времени. Рассказ незамысловатый, но написанный приятным и простым языком. Портрет и характер ГГ написан настолько мастерски и качественно, что в пору брать его за эталон описания! Таинственные игроки в кегли всем своим поведением напрягают, где то даже не по себе, но отличный самогон снимает это напряжение. Ночь, длинною в 20 лет, явилась бы для кого то другого величайшим потрясением и трагедией, но для ван Винкля- это желанный приз, награда и избавление от необходимости работать и от диктата жены. И никто не мешает ему предаваться любимому делу- ничегонеделанью! Некоторые фразы рассказа- отличные афоризмы, которые можно и нужно цитировать. Спасибо, Автору!
Evil Writer, 13 октября 2013 г.
Первое знакомство с Вашингтоном Ирвингом, состоялось удачно. «Рип Ван Викль» пожалуй один из первых трудов под фантастического жанра как — хроноопера. Конечно в наше время таким не всякого удивишь, на каждом углу попаданцы, залетают кто куда. Но чем выделяется на фоне хроноопер работа Ирвинга? Пусть история типична, третична, да хоть заезженная полностью, нужно вспомнить что в своем 1819 году она смотрелась более чем прозаично и необычно, чем любое попаданчество в наше время, а завихрения языка Ирвинга, лишь придают краску работе его труда, ставшим необычайно знаменитой и по сей день.
Читать еще: Почему толстой начинает роман с салона шерер.
«Рип Ван Винкль» пожалуй, это история о потерянном, забытом, о том как человек, этакая ленивая туша, упустил некоторые золотые моменты попав не там где должен быть. Имя главного героя скорее уж назидательное, в плане того, как не стоит просаживать свое дорогое время на пустяки, терятьс в порогах мечтаний, а еще и делать нечто важное, чтобы не проснуться после и не ужаснуться однажды что будильник проржавел, кровать все старая, а жизнь и не двинулась вперед.
В совокупности всех мыслей и способов, Ирвинг даст фору любому практически современному автору попадачества своим произведением.
Итог: классика, которая явно на все времена.
ozor, 14 марта 2009 г.
Только герой, имеющий среди черт характера «непреодолимое отвращение к труду» во имя собственного блага, мог попасть в такую удивительную переделку!
master220641, 30 октября 2008 г.
Классическая хроноопера! Подозреваю, что во времена В. Ирвинга такими терминами не пользовались, но рассказ от этого хуже не становится. Каждый раз, перечитывая, находишь что-то интересное, незамеченное раньше или забытое.
Пользуясь случаем, хочу привлечь внимание к замечательному сборнику «И грянул гром» давнего, 1976 г. С него у многих началось знакомство с качественной и умной фантастикой.
god54, 5 августа 2015 г.
Стоит отдать должное мастерству автора, как писателя. Я практически уверен, что он не писал никакой фантастики, а тем более никакой хронооперы. Он просто нарисовал портрет этакого сельского лентяя, который готов заниматься чем угодно, только не собственным делом, да плюс сварливая жена. И вот, как выход, он заставляет своего героя проспать энное количество времени, чтобы попытаться измениться, ан нет, так и останется лентяй лентяем.Текст неплох, сюжет интересен, а в итоге не зная даты, то и не скажешь, когда рассказ был написан.
marfa, 30 сентября 2008 г.
иногда я ему завидую,
особенно когда холодно и хочется одновременно есть и спать
Рип ван Винкль — Ирвинг Вашингтон — Страница 1
Посмертный труд Дитриха Никкербоккера
Всякий, кому приходилось подниматься вверх по Гудзону, помнит, конечно, Каатскильские горы. Эти дальние отроги великой семьи Аппалачей, взнесенные на внушительную высоту и господствующие над окружающей местностью, виднеются к западу от реки. Всякое время года, всякая перемена погоды, больше того – всякий час на протяжении дня вносят изменения в волшебную окраску и очертания этих гор, так что хозяюшки – что ближние, то и дальние – смотрят на них как на безупречный барометр. Когда погода тиха и устойчива, они, одетые в пурпур и бирюзу, вычерчивают свои смелые контуры на прозрачном вечернем небе, но порою (хотя вокруг, куда ни глянь, все безоблачно) у их вершин собирается сизая шапка тумана, и в последних лучах заходящего солнца она горит и сияет, как венец славы.
У подножия этих сказочных гор путнику, вероятно, случалось видеть легкий дымок, вьющийся над селением, гонтовые крыши которого просвечивают между деревьями как раз там, где голубые тона предгорья переходят в яркую зелень расстилающейся перед ним местности. Это – старинная деревушка, построенная голландскими переселенцами еще в самую раннюю пору колонизации, в начале правления доброго Питера Стюйвезента (да будет мир праху его!), и еще совсем недавно тут стояло несколько домиков, сложенных первыми колонистами из мелкого, вывезенного из Голландии желтого кирпича, с решетчатыми оконцами и флюгерами в виде петушков на гребнях островерхих крыш.
Вот в этой-то деревушке и в одном из таких домов (который, сказать по правде, порядком пострадал от времени и непогоды), в давние времена, тогда, когда этот край был еще британской провинцией, жил простой, добродушный малый по имени Рип ван Винкль. Он принадлежал к числу потомков тех самых ван Винклей, которые с великою славою подвизались в рыцарственные дни Питера Стюйвезента и находились с ним при осаде форта Христина. Воинственного характера своих предков он, впрочем, не унаследовал. Я заметил уже, что это был простой, добродушный малый; больше того, он был хороший сосед и покорный, забитый супруг. Последнему обстоятельству он и был обязан, по-видимому, той кроткостью духа, которая снискала ему всеобщую любовь и широкую популярность, ибо наиболее услужливыми и покладистыми вне своего дома оказываются мужчины, привыкшие повиноваться сварливым и вечно бранящимся женам. Их нрав, пройдя через огненное горнило домашних невзгод, становится, вне всякого сомнения, гибким и податливым, ибо супружеские нахлобучки лучше всех проповедей на свете научают человека добродетели терпения и послушания. Вот почему сварливую жену в некоторых отношениях можно считать благословением неба, а раз так, Рип ван Винкль был благословен трижды.
Как бы там ни было, но он, бесспорно, пользовался горячей симпатией всех деревенских хозяюшек, которые, согласно обыкновению прекрасного пола, во всех семейных неурядицах Рипа неизменно становились на его сторону и, когда тараторили друг с другом по вечерам, не упускали случая взвалить всю вину на тетушку ван Винкль. Даже деревенские ребятишки встречали его появление шумным и радостным гомоном. Он принимал участие в их забавах, мастерил им игрушки, учил запускать змея и катать шарики[1] и рассказывал нескончаемые истории про духов, ведьм и индейцев. Когда бы ни проходил он по деревне, его постоянно окружала ватага ребят, цеплявшихся за полы его одежды, забиравшихся к нему на спину и безнаказанно учинявших тысячи шалостей; кстати, не было ни одной собаки в окрестностях, которой пришло бы в голову на него залаять.
Читать еще: Что дает балет. Занятия для детей
Большим недостатком в характере Рипа было непреодолимое отвращение к производительному труду. Это происходило, однако, не потому, что у него нехватало усидчивости или терпения, – ведь сидел же он сиднем, бывало, на мокром камне с удочкой, длинною и тяжелой, как татарская пика, и безропотно удил целыми днями даже в тех случаях, когда ни разу не клюнет; бродил же он часами с ружьем на плече по лесам и болотам, по горам и по долам, чтобы подстрелить нескольких белок или лесных голубей. Никогда не отказывался он пособить соседу даже в самой трудной работе и был первым, если в деревне принимались сообща лущить кукурузу или возводить каменные заборы; жительницы деревни привыкли обращаться к нему с различными поручениями или просьбами сделать для них какую-нибудь мелкую докучливую работу, взяться за которую не соглашались их менее покладистые мужья. Короче говоря, Рип охотно брался за чужие дела, но отнюдь не за свои собственные; исполнять обязанности отца семейства и содержать ферму в порядке представлялось ему немыслимым и невозможным.
Он заявлял, что обрабатывать его землю не стоит это, мол, самый скверный участок в целом краю, все растет на нем из рук вон плохо и всегда будет расти отвратительно, несмотря на все труды и усилия. Изгороди у него то и дело разваливались; корова неизменно умудрялась заблудиться или попадала в чужую капусту; сорняки на его поле росли, конечно, быстрее, чем у кого бы то ни было; всякий раз, когда он собирался работать вне дома, начинал, как нарочно, лить дождь, и, хотя доставшаяся ему по наследству земля, сокращаясь акр за акром, превратилась в конце концов, благодаря его хозяйничанию, в узкую полоску картофеля и кукурузы, полоска эта была наихудшею в этих местах.
Дети его ходили такими оборванными и одичалыми, словно росли без родителей. Его сын Рип походил на отца, и по всему было видно, что вместе со старым платьем он унаследует и отцовский характер. Обычно он трусил мелкой рысцой, как жеребенок, по пятам матери, облаченный в старые отцовские, проношенные до дыр штаны, которые с великим трудом придерживал одною рукой, подобно тому как нарядные дамы в дурную погоду подбирают шлейф своего платья.
Рип ван Винкль тем не менее принадлежал к разряду тех вечно счастливых смертных, обладателей легкомысленного и беспечного нрава, которые живут не задумываясь, едят белый хлеб или черный, смотря по тому, какой легче добыть без труда и забот, и скорее готовы сидеть сложа руки и голодать, чем работать и жить в довольстве. Если бы Рип был предоставлен себе самому, он посвистывал бы в полное свое удовольствие на протяжении всей своей жизни, но, увы. супруга его жужжала ему без устали в уши, твердя об его лени, беспечности и о разорении, до которого он довел собственную семью. Утром, днем и ночью ее язык трещал без умолку и передышки: все, что бы ни сказал и что бы ни сделал ее супруг, вызывало поток домашнего красноречия. У Рипа был единственный способ отвечать на все проповеди подобного рода, и благодаря частому повторению это превратилось в привычку: он пожимал плечами, покачивал головой, возводил к небу глаза и упорно молчал. Впрочем, это влекло за собой новые залпы со стороны его неугомонной супруги, и в конце концов ему приходилось отступать с поля сражения и скрываться за пределами дома – ведь только эти пределы и остаются несчастному мужу, живущему под башмаком у жены.
Среди домашних единственным другом Рипа был пес по имени Волк – существо не менее подбашмачное, чем его бедняга-хозяин, – ибо госпожа ван Винкль, считая, что они товарищи по безделью, злобно косилась на Волка, видя в нем причину частых отлучек ее супруга. Волк же, в сущности говоря, обладал всеми чертами характера, которые полагается иметь честному псу; он не уступил бы в отваге ни одному зверю, рыскавшему в лесах, но какая отвага устоит перед нападками злого женского языка! Стоило Волку переступить порог дома – и облик его сразу преображался: понурый, с опущенным в землю или зажатым между ног хвостом, крался он с видом преступника, то и дело бросая косые взгляды на хозяйку ван Винкль и при малейшем взмахе метлы или уполовника с воем и визгом кидаясь за дверь.
Читать еще: Когда появились монеты на руси. Старинные монеты
Жанр новеллы в творчестве В. Ирвинга. Рип Ван Винкель.
Вашингтон Ирвинг (Washington Irving, 1783-1859) — крупнейший американский романтик, один из основателей национальной американской литературы. Именно с его именем связано становление американской литературы как явления мирового масштаба. Он был первым американским писателем, получившим самую широкую известность в Европе, первым, чьи произведения были переведены на многие языки. Ирвинг был тем писателем, который стоял у истоков национальной литературы и одновременно оказался самым ярким продолжателем тех тенденций, которые характеризовали литературный процесс в Европейских странах, поэтому его творчество вполне можно было бы рассматривать и в рамках развития литературы европейской. Ирвинг не принадлежал к писателям — первооткрывателям, зачинателям чего-то нового и оригинального, но он и не был эпигоном, в своих про изведениях он воплотил весь опыт европейской литературы. Не будучи ни теоретиком, ни критиком, Ирвинг не оставил после себя эстетических сочинений, он был литературным практиком; за его писательское кредо вполне может быть принято суждение, высказанное им в статье «Разрозненные мысли о критике» (1839): «. сочинитель, не обращая внимания на хвалу и нападки, творит, подчиняясь лишь своему внутреннему зову, в манере, наиболее близкой его индивидуально неповторимому складу» Эстетика американского романтизма. —382. Силой своего таланта он дал мощнейший импульс развитию литературы на Американском континенте. С приходом Ирвинга в литературу американская словесность стала в один ряд с крупнейшими европейски ми национальными школами. За Ирвингом закрепилась не только слава крупнейшего американского писателя, но и посредника между европейской и американской культурами. Он не только американец, но и европеец по форме и содержанию своих произведений.
Вашингтон Ирвинг родился в семье богатого торговца в Нью- Йорке, изучал право и многие годы работал в юридической кон торе. В 1804 г. он впервые отправляется в Европу завершать свое образование и проводит там два года. Именно в это время формируются литературные пристрастия будущего писателя, который восторгается европейской культурой, ее литературой и богатой историей. По возвращении в Америку Ирвинг вместе со старшим братом и другом начинает издавать литературный альманах «Сал магунди», что означает салат из телятины с селедкой; за два года с 1807 по 1809-й г. вышло 20 выпусков. Уже само название этого юмористического издания настраивало читателей на определенный лад. В нем молодые литераторы постарались использовать лучшие традиции английской журналистики: Стиля и Аддисона. Это издание стало хорошей школой для оттачивания особой писательской манеры Ирвинга, широко использовавшего гротескную форму повествования в своих сочинениях. На протяжении всего своего творческого пути Ирвинг был не только писателем, но и журналистом. Для его творчества характерно сочетание различных жанров: новеллы, путевого очерка и даже исторического исследования, его произведениям присуща романтическая размытость жанра. Новелла «Рип Ван Винкль» (Rip van Vinkl) особенно показательна для творчества Ирвинга. Простой, добродушный, ленивый Рип, находившийся под каблуком своей жены, отправившись на охоту, сталкивается с призраками, которые дают ему напиться водки, и он, проспав 20 лет, возвращается в свою деревню, которая изменилась до неузнаваемости. Америка стала независимой, его соседи давно умерли, а самое главное — незадолго перед его возвращением скончалась его сварливая жена. Мотив зачарованного сна весьма распространен в фольклоре, но в этой новелле он получает совершенно иную интерпретацию — тут нет и тени драматизма в ситуации, поскольку события смягчаются авторской иронией. Возращение состарившегося Рипа в родную деревню происходит именно тогда, когда он уже с полным правом может жить в доме своей дочери и ничего не делать, его уже не тяготит деспотизм жены. Фантастическое начало в новелле ослаблено, отсутствию Рипа вполне можно подыскать рациональное объяснение. Его рассказ о призраках, игравших в кегли, восходит к народным поверьям и утрачивает черты чего-то инфернального. Удивительный двадцатилетний сон героя можно трактовать и как банальное бегство от надоевшей супруги.
В этой новелле поднимается и серьезная романтическая проблема быстротечности бытия. В условиях динамично развивающейся Америки это особенно ощутимо, тема изменчивости, разрушительного влияния времени становится для Ирвинга особенно важной. Рип возвращается в родную деревню, но не узнает ее, все изменилось, прежний мир навсегда ушел, но прошлое живо в легендах и преданиях.
Влияние Вашингтона Ирвинга на становление национальной американской литературы трудно переоценить. Он был тем, кто открыл американскую словесность Европе, и тем, кто указал молодым американским писателям, каким путем должна идти американская литература, определив круг своих пристрастий в литературе европейской. Именно благодаря Ирвингу романтизм стал первым подлинно национальным явлением в американской литературе и задержался в ней вплоть до конца 1860-х гг. как доминирующее направление. Ирвинг стал отцом американской новеллы, которая наивысшего расцвета достигла в творчестве Э.А. По. Сатирическая струя Ирвинга нашло свое блистательное продо жение в произведениях Марка Твена.
Источники:
http://fantlab.ru/work67670
http://read-books-online.ru/bookread-12584
http://studwood.ru/1266166/literatura/zhanr_novelly_tvorchestve_irvinga_vinkel